Когда я ехал на автомобиле, произведенном в японии, по дорогам страны, в которой на паспорты заставляют фотографироваться в белом на белом фоне, я увидел черного человека, идущего по дороге босиком. Это был душанбинский бомж, который одевался во все черное, мазал лицо сажей и ходил по улицам города. А в этот раз он шел по дороге Душанбе — Курган-тюбе и увидел я его уже на 70 км от города. Наша машина пронеслась мимо него, а он все так же шел по середине дороги, и я обернулся, чтобы посмотреть на него. Не помню, навернулись ли слезы от жалости к нему или к самому себе. Но у него было то, чего не было у меня, и этот бомж был богаче любого городского жителя.

Способность оставить все и уйти. По дороге, которая тебя манит или по дороге, по которой надо пройти. Чтобы остаться человеком. Или стать им.

Как я восхищался им. Я рассказывал всем, кого бы не повстречал, об этом человеке. О бомже, который пешком шел в курган-тюбе! Который был сильнее всех нас, сидящих перед своими мониторами и пожирающими собственные мозги. Сильнее всех вместе взятых пейджеро-мобильно-машинных тенейджеров и бывших торговцев наркотиками. Чище всех со своим лицом, измазанным в саже. Умнее всех нас, гоняющихся за собственными иллюзиями, бумажными зелеными змиями и пышногрудыми куклами.

Я не знаю, выбрал ли я еще себе дорогу. Наверное уже выбрал. А может она меня. Но фаталистом я никогда не был. Хотя и прибегал к тому, что верил в то, что со мной ничего плохого не случилось, если это плохое не случилось.

Дорога. Когда-то она была для меня символом жизни, по которой нужно идти и складывать все, что попадается, в рюкзак за спиной. Это была метафора жизненного опыта.

Потом дорога представлялась в виде совокупности средств по достижению цели. Любой. Будь то сдача зачета, или дедлайн. А других целей-то и не было.
Теперь она мне представляется прямой поверхностью. С золотым от жаркого солнца песком по обочинам. А на горизонте маячат горы, в которых учился Кастанеда. А небо сине-голубое над головой и теплый ветер дует с гор и приглашает навестить его там, на вершине.

Вечером, когда я уже ехал домой из курган-тюбе, мы снова его повстречали. За день он прошел не более 20 километров, но я знал, что ему некуда торопиться. Да и незачем. У него было все. Ветер, заходящее солнце, горы и теплая дорога под ногами.

И ты ждешь этого дня. Считаешь остающиеся часы. Думаешь, как будет все хорошо. А ведь простой день. Пятница.

A в пятницу даже курится как-то по-особенному. В другие дни ты тянешь эту сигарету и думаешь, что вот, она сейчас кончится и опять надо работать, опять отвечать на письма, куда-то бежать, что-то делать.

И друзья в пятницу особенные. Пусть и уставшие, пусть говорят про прошедшую неделю, про работу. Но всем весело, все рады видеть друг друга. Можно говорить про все, что угодно. Смеяться. Смотреть на людей. Обсуждать что-то, о чем в другой день даже не подумаешь.

В пятницу можно выпить. И не одну. И не думать про завтра. Не думать, не скучать на работе, не ждать конца рабочего дня.

В пятницу можно никуда не спешить. Не смотреть на часы. Просто сидеть и наслаждаться тем, что вокруг тебя добрые, близкие люди. Смотреть им в глаза и радоваться, что вот они, тут, рядом, с тобой. Смеются и дышат.

Можно пройтись пешком, если даже и немного пьян. Все равно — завтра можно целый день спать.

И даже город тебе нравится. Его огни, лица, светофоры. И улицы и проспект, по которому так приятно просто гулять. А рядом идут друзья, смеются, говорят.
А сегодня ведь, пятница! Пятница! Все можно. Все легко, непринужденно. Погода хорошая. Настроение хорошее. Друзья рядом. И ничего, понимаешь, Н-И-Ч-Е-Г-О, больше не надо.

Он всегда знает ответ на любой поставленный вопрос. При этом он может отвечать еще кому-нибудь рядом.

Целеустремлен. Находчив. Успешен. Отзывчив. Задолго до всех остальных имеет информацию почти обо всем.

От него никогда нельзя услышать, что он недоволен жизнью. Наоборот, постоянно напоминает о том, что она — прекрасна.

Он может придумать мечту и ни у кого не возникнет даже мысли о том, что эту мечту нельзя осуществить.

Единственное желание теперь — спать. Не вылезать из своей теплой постели. Потом, конечно, можно встать и пойти к холодильнику.

Но салаты уже кончились. И вот ты, проклиная все на свете и завидуя людям, у которых есть новогодние каникулы, поднимаешься, чтобы идти на работу.
Можно согреться, вспоминая пьяные возгласы и поздравления, песню «люли, люли», шляпу волшебника, рэп на кухне и пиво в 9 часов утра.

Шодика и всех-всех-всех.

А еще можно вспомнить танцы 2 января. Или вино с пивом, или воск в спичечном коробке. Или салют на вокзале. Замерзшие стекла машины.

С НОВЫМ, ТОВАРИЩИ! Есть уверенность, что он будет лучше!