— Бисмиллои Рахмони Рахим! — сказал бородатый дядька с круглым лицом, который оказался Чрезвычайным и Полномочным послом Исламской Республики Иран в России Саджади Махмуд Реза. — Гуфти дар бурди худам бегам ман чилу хашт сол аст. Дорое ду фарзанди писар ва егнаве. Реште мо ханде се электроникро хундам ва модарияти стратежик. Масхули дафтари дар ёсатчумхури будам ке бисту хафт соли пиш худам пишнохо додам ва дафтариджот шуд, — это означало, что дядьке сорок восемь лет, у него двое сыновей и один внук. Он закончил какой-то крутой факультет стратегической электроники, потом заведовал управлением по этой же теме у иранского президента. Ко всему прочему, дядька был вылитый иранец.
Махмуд Ахмадинежад не носит галстуки. Поэтому все остальные иранцы их тоже не носят даже в Москве. Арабы носят, положив их на свои большие животы. Вот и сюда иранцы приехали на своих черных посольских машинах в строгих пречерных костюмах и белых рубашках без воротников. Улыбались, рассказывали про спутник «Омид». Действительно, спутник запустили три дня назад. Картинку показывали все: довольный небритый Ахмадинежад стоял в местном ЦУПе в присутствии кучи других иранцев и кричал в желтую телефонную трубку советского образца: «Аллах Акбар!». «Всегда Акбар!», — отвечала приветственно трубка.
Но тут-то помимо спутника есть Палестина, которая всем уже надоела, и даже новый американский президент, еще надоесть не успевший. И разговоры о том, что когда мы приезжаем в Таджикистан — там все также: и язык, и культура, горы есть. Красота! Мы деньги вкладываем, нас слушают, мы региональная супердержава:
— Интихоби огои Обамó кишвари шунтагир буд нишони хаст ки мардум Амрикó хам аз раванди гузаштиро зинабуда, — это он говорил, что избрание Обамы показывает: американский народ был недоволен администрацией прошлого президента. — Соли дувомиро пурсиданд бале ки шумо чиро аз Хамóс амоят мекуни. Мана ва таърик мекунам ки мон аз хамие мусульмон ва касони ки дар дуньё хапеш мон шуди амоят мекуни. — А Хамасу мы все равно будем давать деньги. Они угнетенный народ, угнетают их сионисты, а Иран всегда помогает угнетенным и замученным. Мы не экспортируем исламские революции. Мы занимаемся внутренними проблемами. Независимость, Свобода, Исламская Республика.
И, конечно же, арабы говорили только про Палестину. Но говорить коротко у арабов не очень-то получается. Прежде чем что-то спросить по-существу, они рассказывают предысторию, а уж потом, если не забудут, попросят комментарий. Девушка Дарина с арабской фамилией из газеты «Аль-Хаят» эмоционально говорила про Газу. Что там убивают, но другие арабы как-то это не очень замечают. Осуждают, а конкретно ничем не помогают. Разве так можно? Она просто говорила от сердца, и казалось, что вот чуть-чуть и на ее глазах появятся слезы.
Были даже курды, рассказывающие о своей многострадальной родине, ну и собственно, иранцы, интересующиеся какой-то ерундой. Оператор ворчал: мол, давайте подискутируем, я вам тоже чего-нибудь расскажу. А в углу скромно сидела русская девушка, завернувшая свою голову в иранский платок. Тогда я понял, что пора узнавать про Таджикистан:
— Чего там с Сангтудой происходит-то?
— А чего с Сангтудой? Там все в порядке. Проект выполняется. Мы надеемся, что он в скором будущем завершится, — ответил Саджади Махмуд Реза.
— Ну и хорошо, — сказал я, — Бисмиллои Рахмони Рахим!
Вкратце: израиль, иран, обама, палестина, таджикистан, хамас