Служил Олега на Маккейна –
Маккейну речи он писал:
Про дефицит рабочей силы,
Про котировки, капитал.

Маккейн не знал, что наш Олега
Засланец был из третьих стран.
О том, что все шифровки Центра
Олега складывал в карман.

Вот результат Олегиной работы –
Маккейна рейтинг резко спал.
Олега представлен был к награде –
Он отдал честь и сразу же поддал.

Островок Sandy Hook – «Песчаный крюк» или «коса», кому как нравится, – замечательное место для отдыха. Об этом мне говорила моя сотрудница-чешка. Несколько песчаных пляжей, голубой океан, отсутствие автомобилей, увлекательная поездка на речном катере. 40 минут – и вы в месте, где на пару часов можно забыть обо всем.

Стоя в очереди за билетами на катер мы заметили большое количество разнокалиберных мужчин в возрасте от 18 до 70 лет. Они стояли парами, по трое, вчетвером. У многих я заметил значки с изображением Обамы.

На катере мужчины обнимались, оказывали друг другу знаки внимания, и вообще стало понятно, что большинство из тех, кто ездит на Sandy Hook, предпочитают «нетрадиционные» отношения.

На острове нас встретили желтые школьные автобусы, которые и отвезли толпу людей на близлежащий пляж. Жаль, что мы тогда не знали, что пляж нудистский. Не буду описывать наше удивление, недоумение, отвращение. И тогда я понял, что за Обаму будет голосовать не только «черная», но, наверняка, и вся «голубая» Америка.

Чтобы получить новый российский загранпаспорт в США надо сдать документы за 6 месяцев. И, конечно, простоять в очереди. Очереди в Америке не так страшны, как в Москве или в Душанбе. Но здесь, недалеко от Центрального парка, где тихо и сонно, где прогуливаются довольные американские няни с детьми, мамаши и их откормленные домашние животные, генконсульство РФ все же решило создать клочок маскавской очереди.

Попасть за массивную, обитую деревом дверь мечтают те, кто пришел сегодня получить визу, оформить доверенность, или сдать документы на паспорт. Пресловутый «список», который стихийно создается теми, кто успел придти первыми, разбухает именами и фамилиями, но в очереди, стоящей посреди тротуара, начинается движение. Многие недовольны. Через часа два все решают плюнуть на список и идти в порядке «живой» очереди. Тут появляются те, кто «был в списке в первой десятке», но «отошел на пару часов».

Люди волнуются, русский язык перемежается с английским, превалируют высокие тона. Уже слышно «Вас здесь не стояло!!» и  «А ты кто такой?!» Американцы, чтобы обогнуть эту массу оголтелых людей, переходят на другую сторону улицы, а некоторые более смелые спрашивают: «What is it?», на что очередь дружно отвечает: «It’s Russian consulate!».

А в час дня генконсульство торжественно закрывается на обед.

Мы с Аленой пришли в десять утра. В час дня я все же ушел на работу. А в четыре – она вышла из консульства. Документы приняли. «Ждите!» – сказали ей.

Вашингтон действительно меньше по сравнению с Нью-Йорком. А еще здесь всегда тихо и спокойно. Не считая, правда, того момента, когда дорогу домой нам преградила полицейская лента «Do not cross», которую протянули поперек тротуаров по подозрению в заминировании Церкви сайентологии, что расположена недалеко от Russia House, где можно отведать bortsch или pelimeni.

Интересное это место – Вашингтон. Каменные здания и медленно текущая жизнь, толпы туристов и дружелюбные люди, которые сами предлагают помощь сфотографировать тебя. Тут есть и Северный Фаррагат, как говорит Фалько. Есть и поющие металлические трубы, которые издают разные звуки, как только к ним притронешься.

А самое главное, что здесь живет Даша. Без нее, наверное, этот город так бы не понравился. Когда я уезжал, то подумал, что в этом маленьком, как Душанбе городе, осталась часть меня, которая часто будет звать меня назад. Наверное, во всем виноваты те два пятицентовика, что мы с Аленой бросили в пруд недалеко от Капитолия.

Спасибо тебе, Даша, за это незабываемое путешествие! А тебе Фалько – за карту!

Над теплой землей, как облако в зной –
Плывет по Волге пароход.
И к пристани он когда подойдет,
Он нас с тобою заберет.

Течет за край,
Залив собой
Все небо синевой –
Волга!

Меж двух берегов, меж двух облаков –
На пароходе уплывем.
Другие края, другая земля
Нас ожидает далеко.

Течет за край,
Залив собой
Все небо синевой –
Волга!

Течет, течет,
И все пройдет –
И даже мы с тобой.

ВОЛГА!

Над теплой землей, как облако в зной –
Плывет по Волге пароход.

© В. Бузин, 2007

Иногда странно как получается. Недавно сделал репортаж о том, что можно есть сверчков в сушеном или жареном виде. А вчера на Columbus Circle в рамках рекламы одной телепередачи раздавали упаковки сушеных сверчков в разных вкусах – со вкусом бекона и сыра, сметаны и лука, соли и уксуса. Алене дали со всеми тремя.

Пока международные организации задумываются над тем, как изменить отношение людей к поеданию насекомых – простой телеведущий санкционирует бесплатную раздачу этих насекомых. Как много людей в Нью-Йорке теперь попробует сверчков? Я пока еще держусь...

— Ты знаешь, как Чингисхан завоевал Хорезм? – Очень просто: велел засыпать каналы, по которым в город шла вода, – говорит старик-археолог внуку, который пришел сообщить о смерти своей матери.

Хорезм, «город ветров», пустыня и равнина – пустая душа героя. После того, как его предал лучший друг, изменила любимая девушка, умерла мать, он едет туда, оплатив поездку своей джинсовой курткой, купленной на деньги от продажи дедовских антикварных книг. Едет, чтобы понять, что империя может быть разрушена, если ее обесточить, прекратить вливание новой воды, новой крови.

Через 30 лет, еще один друг, который хотел свободы, но не знал где ее взять, умирает спившись, не «вписываясь» в жизнь после Союза. Зато предатель живет в Финляндии – «у него все хорошо». А наш герой становится простым переводчиком с фарси.

Империя рухнула, да здравствует новая империя?

Вчера на дне рождения Бориса познакомился с русскими нью-йоркцами. Владимир – программист в банке, Александр – морской пехотинец, служивший в Ираке.

— Нет, я не буду пить, я на машине, если копы остановят – меня звания лишат.
— А кто ты сейчас?
— Капрал, скоро буду сержантом.
— Ты где служишь?
— Да вот скоро в Афганистан поплывем.
— Как это?
— Ну до Пакистана, а там на самолетах. Не хочу в Афганистан, там делать нечего. Лучше в Ирак опять. Потому, что тут, когда дома стоим, то машину помой, то плац начисти до блеска. А в Ираке – зачистки, засады.
— Расскажи.
— Ну вот едем на зачистку в деревню. Выстраиваемся в ряд и по домам ходим. Ищем сирийцев.
— Как же вы их отличаете?
— Как, как. У них оружие в руках! Да и потом, каждого жителя деревни уже в лицо знаем, у них же отпечатки пальцев берутся и роговица фотографируется. Они все в базе данных есть!
— Да, ну когда в Ирак снова?
— Нет, в Ирак уже не пускают! Зато в Афганистан берут.
— А как же ты в пехотинцы попал?
— У меня «грин-кард». Ну я еще пару лет отслужу и хватит.

Он достает свой телефон и показывает фотографии:

— Это мы были в пустыне на тренинге. По танкам нас учили стрелять. Вот «Абрамс», их много в Ираке подбили. Ну сейчас танки мало используют в Ираке, все больше минируют. А вот советский танк, я в них не разбираюсь.

На фотографии – Т-62 песочного цвета.

— Они их в Ираке конфисковали и перевезли сюда в Штаты на базу, мы по ним учимся стрелять. Стреляли, стреляли, так ни в один не попали! Я им всем кричу тогда: “Russian tanks are untouchable!”

Ты помнишь, как все начиналось —
Все было впервые и вновь...
Как строили лодки, и лодки звались

«Вера», «Надежда»,  «Любовь»
Как дружно рубили канаты
И вдаль уходила земля,
И волны нам пели, и каждый пятый,
Как правило, был у руля.

Я пью до дна
За тех, кто в море
За тех, кого любит волна,
За тех, кому повезет!
И если цель одна
И в радости, и в горе,
То тот, кто не струсил
И весел не бросил,
Тот землю свою найдет.

Напрасно нас бурей пугали,
Вам скажет любой моряк,
Что бури бояться вам стоит едва ли,
В сущности, буря — пустяк.
В буре лишь крепче руки,
И парус поможет идти.
Гораздо трудней не свихнуться со скуки
И выдержать полный штиль.

© А.Кутиков, А.Макаревич