Это было в четверг. Все чинно и официально. Георгиевский Зал сиял своим великолепием и я снова, как и почти год назад, посмотрел на люстру. На потолке был выгравирован змей.

Заседание называлось просто: Корпорации и Мир, или что-то в этом роде. Я не брал приглашения, а потом позвонил в последнюю минуту и спросил, могу ли присутствовать. А потом подъехал, и увидев меня, Судоплатова обратилась к какой-то очень важной персоне: «А вот и Александр. Он занимается проблемами Методического Кабинета». И ничего вовсе я не занимался, меня откровенно тошнит от всяких кабинетов. Но согласившись пожал «большому человеку» руку.

Заседание открывал председатель фонда под предводительством РОПЦ. Потом выступал глава Майкрософт Россия и другие видные деятели и представители корпораций. А я не понимал, что такое корпорация. Да и мне казалось, что и они не до конца понимают с чем это едят. Но вопрос этот был важный и очень серьезный. Я это понял, заглядывая в их лица. И разговор сводился только к тому, как побыстрей смыться с дивидендами от этой самой корпорации и не засесть надолго в Матросскую Тишину. По-крайней мере показалось мне так. Я вспомнил Тигренка, Шодика и хрен с конституцией и подумал:

Какое же интересное это слово — К О Р П О Р А Ц И Я

Гомон раздавался со всех сторон. Машины, люди — все спешили по своим неотложным делам. Нужно было успеть, ибо в суматохе заключается жизнь в большом маскавском кишлаке. И вылететь из этого громоздкого механизма невозможно.

Светофор горел красным. Он мог бы гореть и другим светом, но теперь в моде был красный. Человек рядом неуклюже поправлял галстук и нашептывал даме какие-то глупые небылицы, при этом небрежно смотря на дорогу — ее нужно переходить, но светофор предательски указывал на обратное.

Бабушка с внучком стояли поодаль и ждали прекращения свирепого потока авто. Но метал на колесах никак не хотел заканчиваться, он дудел, сверкал фарами и фыркал грязью из под колес. С обеих сторон дороги собралась не дюжая толпа разозленных на светофор пешеходов. Они были непреклонны. Если светофор не хотел идти на уступки, значит и они должны быть жестоки. Вдруг зависла тишина... Поток прекратился на мгновение и разъяренный люд бросился на другую спасательную сторону берега. Светофор засиял красным еще ярче, но это не помогло.

Бабушка еще крепче ухватила внучка за руку и потащила на ту сторону вместе с остальными разъяренными пешеходами. Но мальчик не поддался. Он стоял как вкопанный и смотрел на вертикальную железяку, которая говорила о правилах дорожного движения. Бабушка предприняла вторую попытку и тогда внучек заговорил:

— Ба-а-бу-шка-а! А разве ты мне сама не говорила, что нельзя переходить на красный свет?

Но бабушка была непоколебима. Она уже втянулась в бессмысленную игру повседневности, и посмотрев зло на ребенка фыркнула:

— Пойдем! Пойдем, я сказала! Видишь, все идут!

Внучек поддался.