Еще на эскалаторе что-то резко ударило в грудь. Да и не удар это вовсе, глухой укол слева. Так резко, что книга в руках попыталась выскользнуть. Я устоял и лишь с удивлением подумал, с чего это могло бы быть. Но не найдя подходящего ответа лишь улыбнулся.

На «Пушкинской», как всегда тьма народу. Такая куча, что тяжело пробиться даже к платформе. Я уже давно заметил, что с книгой ходить по переходам не очень-то приятно, но необходимо, иначе толпа начинает угнетать.

Устроившись у башни перрона, игла вонзилась вновь. На этот раз она уколола так, что я покачнулся. В висках забарабанили артерии, и не игла это была уже вовсе, а еж. Лоб покрылся холодным потом и я страшно подумал, что сейчас точно упаду. 30 секунд, а все также пронзительно режет, что уже и поезд ушел. Тогда я испугался, потому как уронил книгу.

Сердце. Оно не хотело больше работать. Ему надоело гонять кровь туда и обратно. Оно хотело остановиться, передохнуть, переждать суматоху. Вот ведь потеха то: упасть прямо на рельсы — тогда меня еще пронзит и электрошоком. Ну даже если и не на рельсы, то все равно глупо будет все это выглядеть. Я где-то читал, что мозг может прожить без кислорода минут 5—6, не больше. А может кислород будет поступать и без помощи сердца. Я сжал руки и затаил дыхание. Кто-то поднял книгу и протянул мне. И не видел я его лица, также как и звук превратился в гудение и разобрать слова было невозможно. Картинка расплылась и из туннеля вышел новый поезд.

Отпустило. Я вздохнул. Но руки тряслись, как у сумасшедшего. Рубашка намокла от пота и я подумал, что сердце передумало. Оно снова забилось и пустило красную жидкость по венам. Забарабанило с большей силой напоминая, о своем беЗсмертии.

«Ах, почему я не складываюсь, как подзорная труба! Если бы я только знала, с чего начать, я бы, наверное, сумела…» — с сожалением подумала Алиса.