Давно забытое щемящее чувство. Может быть, из-за того, что на ночь читал Ремарка, или из-за того, что смотрел дома у Зульфика Ребекку Ромин-Стамос?
У Зульфика хороший дом. Светлые, просторные комнаты, интимная подсветка, ровные стены. Водка, пиво, баранина, индейка. Немного «Прогулки», а потом «Мимино» для всех. И вот уже под завязку нашей вечеринки — Femme Fatale.

А ночью я все никак не мог поверить в счастье. Такое, про которое говорит Гришковец. Зеленые глаза, прямые темные волосы до затылка, длинные пальцы, хрупкие плечи, прекрасная фигура. Отчаянная красота.

Она любила меня. С ее кокетством и знанием самой себя. Я мог носить ее на руках, а она имела право уходить, если я закрывал дверь.

А потом я очень долго искал ее по коридорам и солнечным лестничным пролетам. Но так и не нашел.

Меня не оставляет давно забытое щемящее чувство.