Дождь пробился сквозь туманное маскавское небо, которое последние дни было затянуто серыми облаками. Это обычное маскавское лето.

— Девушка, вы выписываете билеты? — Спросил я и посмотрел на дождливую улицу через окно, где только что промок.
— А куда вам нужен? — спросила она.
— В Таджикистан.
— Это вам в «Таджик Эйр» нужно.
— А разве «Домодедовские» не летают?
— Ну раз «Домодедовские», — развела она руками, — садитесь.

У «Третьяковской» весело. Там стоят люди с гармошками, гитарами, барабанами, самодеятельные поэты, люди-оркестры. Однажды там стоял человек с гитарой и гармошкой, весело прихлопывал ногой и пел что-то под настроение, а зрители были довольны, — хлопали в ладоши и даже подпевали.

— Слышишь, парень, — остановил меня бородатый. — Подкинь мелочишки, а?
— Извини, мужик, я только что все отдал. Ко мне уже подходили.
— Ну ладно, нет — так нет.

Потом подошел снова, и спросил:

— Слышишь, парень, как ты думаешь, если я картонку возьму и напишу «Помогите похмелью России», а?
— Тогда уж лучше про мировую революцию, — улыбнулся я.
— Да, — согласился он. — Пафосно как-то. А как тогда?
— Не знаю, — сказал я, — может… «Жажду и страдаю»?

Он перемялся с ноги на ногу, вытащил «Беломор» и вдруг одобряюще кивнул головой:

— Тоже фишка. Почему бы и нет. Спасибо за идею.
— Ладно, — вздохнул я, — не скучай, — и пошел в метро.