Что-то вдруг задумалось о прошлом. О многом, чего не хотелось, а иногда, наоборот, хотелось так сильно, что оно сбывалось с точностью до наоборот. Хочется напомнить, что все мы, к сожалению, когда-нибудь достигнем своего предела. Каким бы он ни был, это будет самое лучшее, чего мы смогли добиться. Это как восхождение на Пик Ленина — самое худшее позади, вершина — вот она, а спускаться назад — не самое веселое занятие.

Побольше вам всем морей. Теплых и соленых, где белые барашки — лишь фигура речи, а чайки над волной — веселые и нежные создания. Или океанов — главное, теплых. Чтобы не было замороженных пальцев или заторможенных мыслей.

«Я не нарочно, просто совпало, я разгадала...»

Служил Олега модельером –
Он круче, чем Габбана был.
Его любили у Версаче
И к Лагерфельду вхож он был.

Бывало, сядет он с лекалом
И приобнимет топ-модель,

«Шато-Латур» в его бокале –
Он вдохновенья ловит тень.

Его показы так гламурны,
Он моде моду задает.
Когда бывает ему трудно –
Он втихомолку поддает.

Вкратце: олега

«Сколько в моей жизни было этих самолетов…»

З. Рамазанова

Никто и не заметил, что Даше удалось купить билет в прошлое. Географически она летела из Вашингтона в Чикаго, а по времени – из восемнадцатого в семнадцатое ноября.

Интересно, каким бы мог стать вчерашний день, если в него попасть сегодня? Для нас, туристов, ответ может быть сравним с обретением пресловутой «земли обетованной», покупкой последнего билета «туда, где вечное лето» или возможностью путешествовать без чемодана и без помощи средств передвижения.

В то время как многие люди опускаются на дно обыденности, обрастая мхом повседневности или «напряженного графика», туристы не сидят на месте. Их несет по и против течения, выбрасывает на берег, колотит о прибрежные камни новой страны. Они привыкают дышать новым воздухом, приспосабливают речевой аппарат к новому языку, учатся смотреть на вещи «новым» взглядом. И иногда им так и хочется «пустить корни».

Но судьба туриста – быть туристом везде. И нет уже того места, куда бы он мог вернуться, которое он бы мог назвать  «домом».

«Если бы мы выросли в Москве, мы бы не были туристами, мы бы не сидели на чемоданах, а ездили бы покататься на лыжах в Куршевель. А «Махмади» было бы для нас экзотическим словом».

Быть может попросить Дашу, чтобы она купила мне билет в прошлое?

Вкратце: туристы

Помимо Медведева, Обамы и Саркози в ООН приезжают и другие президенты. С одним из них мне удалось сегодня поговорить. Он даже уделил мне две минуты своего, я в этом уверен, загруженного графика.

Он протянул мне свою мягкую руку и, вглядываясь в мои глаза, произнес:
— Здравствуй, мне про тебя рассказывали.
— Здравствуйте, очень приятно!
— Давно тут живешь?
— Два года, в декабре будет ровно два.
— Женился?
— Да, женат.
— Откуда она?
— В России нашел.
— Родители в Душанбе?
— Да.
— Как живут? Хорошо?
— Да, я им помогаю.
— Когда последний раз был там?
— Два года назад. Вот в декабре снова поеду.
— Ну, ты сам знаешь, как с родителями...
— Да-да, их надо чаще навещать.
— Надо хорошо работать, потом, может быть, свой бизнес откроешь.

Это был дельный совет. Президент снова протянул мне руку, мы обменялись рукопожатиями и попрощались. Его делегация устремилась за ним. Я посмотрел вслед.

«Служил Олега президентом. В Генассамблее выступал», – подумал я и пошел смотреть на Обаму.

Вкратце: обама, олега

Есть в нью-йоркском районе Квинс «жилмассив» Рего Парк. Знающие люди говорят, что там проживает много эмигрантов из СССР. А на 63 проезде в этом жилмассиве стоит заведение под названием  «CHEBURECHNAYA».

Атмосфера там такая, как будто сидишь в ресторации «Максуд» или, как по-простому мы называли ее — «Гижда», образца 2005 года. Русские девчонки-официантки, почти душанбинское меню, выбор «Балтики» на любой номер. Я съел лагман, закусив чебуреком, и отведал плова. Еще приду когда-нибудь есть шашлык.

Позже подумалось: «жалко клабаналитика нет рядом, он бы заценил!»

Вкратце: гижда, клабаналитик

Странно, что живет вот такой водопроводчик. Влюбленный в принцессу. Сказка стара, как мир.

И все силится он пойти и вырвать ее из лап злобного дракона. Спасти ее хочет. Ходит-бродит по лесу, собирает грибы да цветы. И все никак ее не найдет. То под воду заглянет, то – в подземелье. То, почти как Дон Кихот, против пушек в городах, то в небесах – против злодеев всяких. И грозят ему зубастые цветы-монстры, огонь преисподней и иже с ними.

Одного понять наш друг не может, – что нет их. Ни огня, ни злодеев, ни принцессы. Как и жизни его, которая даже 8 бит не занимает.

Вкратце: огонь

С ней он познакомился в «американском культурном центре». Он тогда работал там, помогал адаптироваться школьникам по обмену, которые проучились год в США, вернулись на родину и никак не могли приспособиться к своей старой жизни. Они сетовали на то, что в кране нет горячей воды, что люди здесь не принимают душ каждый день, что им так трудно общаться с родственниками и сверстниками. Он устраивал для них собрания с пиццой и кока-колой, с просмотром комедий на английском языке, с обсуждением «насущных» проблем американского и здешнего общества.

От нее всегда веяло какой-то свежестью. С первой же встречи он стал думать о ней. Ему нравилось, что она мыслит не так как все остальные девушки. Они подружились — он рассказывал ей обо всех своих похождениях, обсуждал своих друзей, анализировал их и свои поступки. Она стала для него кем-то вроде психоаналитика.

Позже он с удивлением узнал, что она влюбилась в него с первого взгляда. Они стали встречаться, он был у нее первым. А потом она уехала. Вернулась в Штаты. Правда регулярно приезжала каждое лето.

— Ты говоришь, в Москву. А ты ведь сама не хочешь туда.
— Да, но из-за тебя я согласна.
— Может быть нам стоит остановиться прямо сейчас.
— О чем ты? Я не понимаю.
— Мне надоело ждать тебя здесь. 10 месяцев в году я жду тебя. Так не может продолжаться!
— Я начинаю ждать тебя с того момента когда сажусь в самолет, летящий в Штаты. Я тоже страдаю!
— Все! Садись в такси и уезжай!
— Нет, я не поеду!
— Садись, я сказал!
— Раз ты этого хочешь...

То лето стало для них последним.

Счастье как будто в кармане
Но писатели врут
И скучает мой друг в Краснодаре
И не пьёт — там не пьют

Я и здесь скучаю не меньше
Я и здесь мог не пить
Но обманчиво счастье забрезжит
Снова хочется жить

Я пробовал сжигать, но не сгорают
Мои мосты
Всё так же мы боимся расстояний
И высоты

Слышу голос в тумане
Сообщение ТАСС
Президент США заявляет
Спутник прибыл на Марс

Что нам Марс, да лучше бы взяли
У меня интервью
Как скучает мой друг в Краснодаре
И не пьёт — а я пью

Я пробовал сжигать, но не сгорают
Мои мосты
Всё так же мы боимся расстояний
И высоты

© Смысловые галлюцинации, 2005

Они оба знали, что так продолжаться не может. Устроенный ею прощальный вечер на квартире подруги сразу не удался. Разговор не клеился – он уже был где-то далеко, а она все еще пыталась найти крючочки, чтобы хоть как-то зацепиться за него.

О том, что он уезжает было оговорено давно. Но она все еще надеялась на его возвращение. Именно для этого и был устроен этот вечер. Либо вернет его назад, либо простится навсегда.

Всегда рассыпающийся в комплиментах, сегодня он был скуп на слова. Даже порыв страсти, захлестнувший их обоих в сумерках, не сумел растопить его сердце. Она просила его не уходить, остаться здесь, прожить с ней последние часы этого дня, но он был неумолим.

Его уже тянуло в новый город, на новую землю. Он стремился поскорей оказаться среди незнакомых и поэтому интересных людей. Его влекли новые возможности, новые желания.

Уже после того, как он вдоволь вкусил щедрот нового мира и вернулся в свой старый пыльный город, его стало посещать чувство невосполнимой утраты. Давно забытое щемящее чувство.