Летает быстрее пуль. Уворачивается от различного рода метательного оружия. Может лазать по стенам. Имеет превосходное чутье.

При всем этом, еще и замечательный человек. Умный, начитанный. Умеет любить, жертвовать собой. Чтит справедливость и дружбу.

Ему все удается. И он служит великому делу. Освобождает землю от зла и насилия.
Неужели, чтобы быть хорошим человеком, надо обязательно быть пауком?

Давно забытое щемящее чувство. Может быть, из-за того, что на ночь читал Ремарка, или из-за того, что смотрел дома у Зульфика Ребекку Ромин-Стамос?
У Зульфика хороший дом. Светлые, просторные комнаты, интимная подсветка, ровные стены. Водка, пиво, баранина, индейка. Немного «Прогулки», а потом «Мимино» для всех. И вот уже под завязку нашей вечеринки — Femme Fatale.

А ночью я все никак не мог поверить в счастье. Такое, про которое говорит Гришковец. Зеленые глаза, прямые темные волосы до затылка, длинные пальцы, хрупкие плечи, прекрасная фигура. Отчаянная красота.

Она любила меня. С ее кокетством и знанием самой себя. Я мог носить ее на руках, а она имела право уходить, если я закрывал дверь.

А потом я очень долго искал ее по коридорам и солнечным лестничным пролетам. Но так и не нашел.

Меня не оставляет давно забытое щемящее чувство.

Баллада о жизни.

Тихо снег упадет, и никто не услышит,
Как разбиты мечты и все, что изжито,
Пропадает внезапно и талой водою,
Унесет твою душу к забытым тобою,
Мечтам, что хранил ты под тяжестью жизни,
Внезапно восставшим как образы живших,
Веками до нас, и до бога рожденья,
Не знавшим невзгоды мирского лишенья,
Но ожидавшим прихода эпохи терпенья,
Словно пророка эпохи забвенья!
*****

Видишь ты силуэты и профили лица,
В окнах напротив и хочешь решиться,
Что для тебя значит свет откровенья,
И что вне него не имеет значенья?
Глупые люди, что тебя окружают,
Так откровенно в притворство играют,
Жизни, любви и надежды, возможно,
Порой тебе в это поверить не сложно,
Но истинный лик этого мира прекрасен,
Если не знать того, как он ужасен.
*****

На сердце кроется тоска по всем друзьям,
По теплым дням, когда бесследно прожигал,
Минуты жизни, счастья вечность,
Пытаясь превратить все это в бесконечность.
Ты по карманам растолкал, все, что нашёл и, что искал,
Но не успел понять одно, что в жизни все не суждено,
Забрать себе и быть владыкой мира,
И утопать в дурном угаре пира,
В то время как тяжелый рок судьбы, с небес на землю возвратит тебя
И ты получишь истины прозренье, что в ДЕНЬГАХ, нет души спасенья!
*****

Судьбою обреченный ты на пораженье,
Стал ощущать людской любви призренье,
Как люди улыбаясь, смотрят на тебя,
При этом, думая, что можно взять им для себя,
И пусть ты не Король, ни Шах и не Богач,
Ни так, ни сяк, да пусть ты и Бедняк,
Забрать они готовы и последнюю краюху хлеба,
При этом, не боясь, приходя кары с неба,
Они живут за счет, таких людей как Ты,
Умело, воплощая в жизнь твои мечты!
*****

А ты сквозь тернии к звездам пробираясь,
Порой об этом даже думать не решаясь,
Все силы и терпенье на алтарь потерь ложа,
Пытаешься в реке поймать за хвост Ужа.
Тебе не ведомое слово «Не могу»,
Слетает с уст твоих друзей, и посему,
Ты с верностью щенка и с высоты орла полета,
Бросаешься на выручку, не ощущая в этом гнета,
И все готов отдать ты, за их благополучье,
А смогут ли они тебе помочь, вот при таком же случае?
*****

А если жизнь тебя зажмет в тиски,
Ты начинаешь думать о любви.
Любовь не купишь, это знают все,
И не засыпать золотом страданья,
Идешь по вспаханной перстнями борозде,
Уходишь ты от чувства в мир изгнанья.
Ты мчишься за сияньем серебра,
Желание встречаться с человеком,
Которому не ясна суть добра,
Он может все достать влияньем чека.
*****

Такие мысли о любви, порой не радуют тебя,
Ведь ты надеешься найти в ней, что-то для себя,
Да только вот забавно, ты боишься,
Считая, что на веки растворишься,
И попадешь под гнет такого человека,
Что будешь ты страдать до искончанья века.
Боишься потерять свою свободу,
Которой, не был ты хозяином и с роду.
Но ты с упорством Майского жука,
Твердишь себе, «Пускай она найдет меня»!
*****

Познав лишение обид и горечь пораженье,
Впадаешь ты в тоску, уходишь ты в забвенье.
И глядя на себя со стороны, ты понимаешь, что,
Увы, Хоть не дошел ты путь свой до конца,
Ты спрятать должен далеко юнца!
Того, кем был ты столько лет,
Пытаясь не нарушить данный им завет,
Быть честным и себе и другу, в лишеньях видеть лишь подругу,
Но, оглянувшись, ты теперь, где прежде не увидишь свет,
Он где-то вдалеке, его уж нет.
*****

И не скорби о том, что потерял,
А вспомни все, как ты с достоинством отдал!
Ни для людей, которые не знают чистоты зеркал,
Ни для того, чтобы достичь вершины скал,
И с них кричать о том, как ты устал.
А для того, чтобы достичь всего, о чем мечтал,
О наступлении мира, которого ты с детства ждал.
О том, чтоб мир к сиротам и больным бобре стал,
И чтоб средь общего числа людей ты и себя узнал,
Когда под общим знаменем счастливый человек, вы вступите все в 21 век!
*****

И пусть нет времени тебе забыться, утопая в неге,
И пусть ты не найдешь признания в делах и даже в этом веке.
Ты сможешь с гордостью смотреть на мир со скал,
Что благодаря тебе в нем кто-то, хоть чуть-чуть добрее стал!

«В нашей жизни столько хорошего, но оно чаще всего лежит у нас под ногами.
А мы настолько горды, что не опускаем глаз!»

1—5 января 2005 г.

Когда я ехал на автомобиле, произведенном в японии, по дорогам страны, в которой на паспорты заставляют фотографироваться в белом на белом фоне, я увидел черного человека, идущего по дороге босиком. Это был душанбинский бомж, который одевался во все черное, мазал лицо сажей и ходил по улицам города. А в этот раз он шел по дороге Душанбе — Курган-тюбе и увидел я его уже на 70 км от города. Наша машина пронеслась мимо него, а он все так же шел по середине дороги, и я обернулся, чтобы посмотреть на него. Не помню, навернулись ли слезы от жалости к нему или к самому себе. Но у него было то, чего не было у меня, и этот бомж был богаче любого городского жителя.

Способность оставить все и уйти. По дороге, которая тебя манит или по дороге, по которой надо пройти. Чтобы остаться человеком. Или стать им.

Как я восхищался им. Я рассказывал всем, кого бы не повстречал, об этом человеке. О бомже, который пешком шел в курган-тюбе! Который был сильнее всех нас, сидящих перед своими мониторами и пожирающими собственные мозги. Сильнее всех вместе взятых пейджеро-мобильно-машинных тенейджеров и бывших торговцев наркотиками. Чище всех со своим лицом, измазанным в саже. Умнее всех нас, гоняющихся за собственными иллюзиями, бумажными зелеными змиями и пышногрудыми куклами.

Я не знаю, выбрал ли я еще себе дорогу. Наверное уже выбрал. А может она меня. Но фаталистом я никогда не был. Хотя и прибегал к тому, что верил в то, что со мной ничего плохого не случилось, если это плохое не случилось.

Дорога. Когда-то она была для меня символом жизни, по которой нужно идти и складывать все, что попадается, в рюкзак за спиной. Это была метафора жизненного опыта.

Потом дорога представлялась в виде совокупности средств по достижению цели. Любой. Будь то сдача зачета, или дедлайн. А других целей-то и не было.
Теперь она мне представляется прямой поверхностью. С золотым от жаркого солнца песком по обочинам. А на горизонте маячат горы, в которых учился Кастанеда. А небо сине-голубое над головой и теплый ветер дует с гор и приглашает навестить его там, на вершине.

Вечером, когда я уже ехал домой из курган-тюбе, мы снова его повстречали. За день он прошел не более 20 километров, но я знал, что ему некуда торопиться. Да и незачем. У него было все. Ветер, заходящее солнце, горы и теплая дорога под ногами.

И ты ждешь этого дня. Считаешь остающиеся часы. Думаешь, как будет все хорошо. А ведь простой день. Пятница.

A в пятницу даже курится как-то по-особенному. В другие дни ты тянешь эту сигарету и думаешь, что вот, она сейчас кончится и опять надо работать, опять отвечать на письма, куда-то бежать, что-то делать.

И друзья в пятницу особенные. Пусть и уставшие, пусть говорят про прошедшую неделю, про работу. Но всем весело, все рады видеть друг друга. Можно говорить про все, что угодно. Смеяться. Смотреть на людей. Обсуждать что-то, о чем в другой день даже не подумаешь.

В пятницу можно выпить. И не одну. И не думать про завтра. Не думать, не скучать на работе, не ждать конца рабочего дня.

В пятницу можно никуда не спешить. Не смотреть на часы. Просто сидеть и наслаждаться тем, что вокруг тебя добрые, близкие люди. Смотреть им в глаза и радоваться, что вот они, тут, рядом, с тобой. Смеются и дышат.

Можно пройтись пешком, если даже и немного пьян. Все равно — завтра можно целый день спать.

И даже город тебе нравится. Его огни, лица, светофоры. И улицы и проспект, по которому так приятно просто гулять. А рядом идут друзья, смеются, говорят.
А сегодня ведь, пятница! Пятница! Все можно. Все легко, непринужденно. Погода хорошая. Настроение хорошее. Друзья рядом. И ничего, понимаешь, Н-И-Ч-Е-Г-О, больше не надо.

Он всегда знает ответ на любой поставленный вопрос. При этом он может отвечать еще кому-нибудь рядом.

Целеустремлен. Находчив. Успешен. Отзывчив. Задолго до всех остальных имеет информацию почти обо всем.

От него никогда нельзя услышать, что он недоволен жизнью. Наоборот, постоянно напоминает о том, что она — прекрасна.

Он может придумать мечту и ни у кого не возникнет даже мысли о том, что эту мечту нельзя осуществить.

Единственное желание теперь — спать. Не вылезать из своей теплой постели. Потом, конечно, можно встать и пойти к холодильнику.

Но салаты уже кончились. И вот ты, проклиная все на свете и завидуя людям, у которых есть новогодние каникулы, поднимаешься, чтобы идти на работу.
Можно согреться, вспоминая пьяные возгласы и поздравления, песню «люли, люли», шляпу волшебника, рэп на кухне и пиво в 9 часов утра.

Шодика и всех-всех-всех.

А еще можно вспомнить танцы 2 января. Или вино с пивом, или воск в спичечном коробке. Или салют на вокзале. Замерзшие стекла машины.

С НОВЫМ, ТОВАРИЩИ! Есть уверенность, что он будет лучше!

хотелось бы радоваться и стоять на ушах, но есть причины, из-за которых этого не хочется делать. сижу и пялюсь в стену. и зло и плохо от того, что пришлось это испытать таким образом. знаешь, я ведь даже не смотрел на нее когда ее хоронили, я хотел запомнить ее такой, какой она была. я думаю, что мы жалеем самих себя, хороним свои воспоминания, непроизнесенные слова, несделанные дела вместе с этим человеком. а хоронят тело. просто тело, душа которого уже не там. ее кусочки теперь в душе каждого из нас, кто ее будет помнить. кто ее любил. ценил. уважал.
вчера ночью я пришел к мысли, что она уже жива. ее душа живет в другом человеке. это важно знать. я выбираю верить в реинкарнацию ее души. ее искорка живет теперь в маленькой улыбающейся девочке, может быть живущей по другую сторону океана. но она жива — вот это главное. мы ничего не потеряли. просто наши отношения видоизменились. если все люди связаны в мире невидимыми нитями, тогда и она улыбается нам, а мы отвечаем ей смехом.

я ее очень любил. ее смех. то, как она разговаривала. как она врывалась в мою жизнь, искрясь и улыбаясь. она всегда была готова помочь. всегда.

сначала кажется, что часть тебя просто отрезали. мертвой сталью, оставив незаживающие клочки кожи, плоти. но потом я понял, что она смогла всем нам показать, что такое — быть настоящей. и теперь искорки ее души живут во мне. в ее друзьях. родственниках.

она выполнила свое дело. потому и ушла так рано. для того, чтобы мы запомнили урок. чтобы просто напросто вспомнили о том, о чем должны помнить всегда.
я не говорю ей «прощай». я говорю ей «до свидания». и неважно когда и где мы встретимся, в каком обличьи будем. важно, что встреча произойдет и может быть тогда появится возможность сказать ей все то, на что не хватило времени.
я ее не забуду. и буду ждать. знаю, что она этого хотела от всех, кто ее знал.
1 января будет год с ее смерти…

Очень приятно, когда твои враги становятся друзьями. Жестокими, способными идти на все ради того, чтобы просто уничтожить. Пусть даже и врагов, которые не хотят переходить на твою сторону. Такие способны на все — смерть ради смерти.

Главное — уметь правильно это использовать. Послать вовремя на верную гибель, но успеть отбежать в сторону или спрятаться за углом.

Иногда их становится жаль. Но здравый смысл подсказывает, что эти способны и предать, если ты не сможешь им дать то, чего они хотят, ради чего они способны защищать тебя, жертвуя своими никчемными жизнями.

Их сильная сторона — их много. И жизни их складываются в одну безобразно-жестокую, способную сокрушить любой альянс.

Вперед, Гордон! Победа на твоей стороне, пока есть такие твари!